Несмотря на заметные успехи российских компаний в деле развития искусственного интеллекта, рынок беспилотных автомобилей начнет формироваться лишь к 2030 году, считает Ольга Ускова, генеральный директор Cognitive Pilot — совместного предприятия Cognitive Technologies и Сбербанка.
В интервью ТАСС она рассказала о преимуществах и проблемах российских разработок в сфере искусственного интеллекта и беспилотных технологий, об основных направлениях работы Cognitive Pilot и о том, как меняется бизнес в эпоху пандемии.
— Про искусственный интеллект уже долго и много говорят. Но что насчет России — на какой стадии развития наш искусственный интеллект?
— Сейчас у нас достаточно сильная исторически школа, заложенная еще в СССР. Последние пять лет мы отмечаем взрывной рост стартапов в этой области и их достаточно высокие результаты. Но это все касается программного обеспечения — работа на нейросетях, создание систем беспилотного управления. Мы сами специализируемся в области искусственных «мозгов» в сфере беспилотного транспорта. В части программирования российская школа сильна.
— Есть ли у нас потенциал выхода на мировые рынки?
— Конечно. На встрече с президентом России Владимиром Путиным в прошлом году отмечалась важность поддержки продвижения направления ИИ для беспилотников на мировые рынки. В этой задаче, конечно, все части важны, но более сильная позиция, когда ты владеешь «мозгом» машины и управляешь ей. Поэтому, если мы будем контролировать эти рынки, это даст России выгодную и премиальную позицию на новых площадках разделения труда в высокотехнологичной зоне.
— Но есть и проблемы?
— Да, есть очень слабая и зависимая часть — она связана с микроэлектроникой. Лидером здесь являются США, Китай, Южная Корея. Россия тут совсем не игрок, и это уязвимая точка, особенно в случае полного закрытия территории поставок. Здесь нужно принимать правильные организационные решения.
— Какова доля иностранного оборудования и комплектующих для российского ИИ?
— Для наших «мозгов» нам нужны микропроцессоры, камеры и сенсоры. То, что удалось сейчас вытащить на российское производство, — это камеры и сенсоры мирового качества. Здесь тоже заслуга советского прошлого. Сейчас мы можем говорить, что наши ИИ-решения на 50% укомплектованы российским hardware-продуктами, но в микропроцессорах нет даже проблеска.
— Государство предлагает свою помощь? Например, уже давно идет работа над созданием нового федерального проекта по искусственному интеллекту для нацпрограммы «Цифровая экономика». Участвуете ли вы в обсуждении?
— Да, с нами начались переговоры. Кризис показал, насколько актуальны и важны именно эти разработки: от производственно–промышленной стадии и до оборонных вопросов. Я очень надеюсь, что мы успеем продвинуться здесь до завершения кризиса.
— Если говорить о текущем кризисе, связанном в том числе с пандемией коронавируса, как он влияет на вас?
— С началом кризисных историй все только ускорилось. В сфере сельского хозяйства за последние пару недель произошла серьезная подвижка — в результате закрытия границ произошло резкое изменение социальной карты трудящихся. Страны Европы лишились сезонных рабочих на фермах. Сейчас у них проблемы с обработкой полей и сбором урожая, потому что некому это делать.
В итоге у нас резко возрос поток предзаказов из Европы на тестирование беспилотных технологий для обработки полей. Кризис выявил уязвимость бизнеса, который использует тяжелый физический труд, и показал ему необходимость перестраиваться на роботизированные технологии.
— Одним из самых интересных направлений развития ИИ, в том числе для государства, сейчас являются беспилотные автомобили. Когда, вы считаете, в России появится рынок беспилотных авто?
— Этот рынок будет формироваться еще не менее десяти лет. Тут все связано с законодательством и очень сложной системой изменений ПДД, страхования и т.д. Это мы видим по динамике в разных странах. Динамика вялая, много чем надо заниматься. Кроме того, идут дискуссии по поводу новой концепции городского транспорта: еще непонятно, сохранится ли вообще личный транспорт в принципе, насколько заменит его такси или каршеринг.
— То есть ждать беспилотников из фильмов про будущее пока рано?
— Да, пока не вижу, чтобы в ближайшие годы что-то радикальное могло появиться. Году к 2030-му. На первых ролях сейчас заказы «умных» компонент. Например, у нас заказывают системы компьютерного зрения, «умного» торможения, «умной» парковки — то, что, как кирпичики, встраивают автопроизводители в свои продукты. В числе заказчиков из объявленных — Hyundai Mobis плюс еще три глобальных бренда. Так что уже в 2021–2022 годах есть шанс приобрести автомобиль с нашими «мозгами».
— И все же государство может и должно чем-то помочь отрасли, стать катализатором этого процесса? Как оно может это сделать?
— Первое — нормативка: все, что связано с включением искусственных «мозгов» в перечень продукции, которой должны быть предоставлены преференции для российских компаний-разработчиков. Это новый тип продукции, нужна регламентация и сертификация технологий ИИ. Это надо поставить на поток.
Еще один блок вопросов, к которым никто пока не подступится, — это криптозащита высокоинтеллектуальных систем. Сейчас здесь необходимо включение государства и субсидирование, потому что это серьезный вопрос безопасности.
— Насколько остро стоит вопрос о создании площадок, где можно развивать беспилотные технологии?
— В первую очередь нужны новые полигоны. Мы довольно много тратим на аренду полигонов в разных местах мира, и создание российских полигонов, особенно бесплатных, было бы существенной поддержкой для молодого бизнеса. Еще одна важная история, которую мы рекомендуем властям, — развивать виртуальные полигоны, на которых могли бы тренироваться российские искусственные «мозги». Самим стартапам покупать такие услуги дорого. Необходимо системно этим заниматься.
— И не забывать про взращивание молодых специалистов?
— Да, необходима поддержка и дотации в сфере образования для тех школ и университетов, которые берут на себя обязанности по подготовке кадров для развития ИИ. Мы готовы помогать, курировать, но вопрос системной подготовки кадров должен быть на государстве. Плюс самый больной вопрос при введении ИИ в те или иные отрасли — переподготовка кадров для тех областей, куда на смену традиционному труду приходят принципиально новые технологии.
— В ноябре основанная вами Cognitive Technologies и Сбербанк создали нового игрока на рынке беспилотников — Cognitive Pilot. Как смотрите на этот проект спустя полгода?
— Когда Cognitive Technologies выбирали партнера, у нас было еще два варианта: коммерческий российский и американский банк. Решение в сторону Сбербанка было больше эмоциональным, несмотря на то, что советовали консультанты. Спустя полгода я думаю, что это было правильным решением. У Сбербанка есть опыт построения не холдинговых компаний, а экосистемы. Это необходимо сегодня для развития прорывных технологий.
— Кто кому больше помогает в СП: Сбербанк — вам, или вы — Сбербанку?
— Мы используем маркетинговую инфраструктуру SberX, это усилило нашу экономическую модель и масштабировало бизнес в течение двух месяцев. Мы, я надеюсь, принесли для SberX международные каналы, которых не было у участников этой экосистемы. И для их смежных направлений создаем точки входа и убыстряем их работу на международных рынках: в США, Аргентине и Китае.
— Чем сейчас занимается Cognitive Pilot? Какие основные направления бизнеса?
— Один из наших проектов — Cognitive Agro Pilot, система автономного управления сельскохозяйственной техникой на базе ИИ. Они уже внедрены в ряде российских агрокомплексов, их используют крупные хозяйственники, такие как «Русагро». У нас есть заказчики в Бразилии, США, Европе, Азии. Сегодня, несмотря на эпидемию коронавируса, предзаказ на эти решения составляет порядка 340 единиц. Из них 3% — это США, 30% — Южная Америка, Китай — 12%, остальное — Россия.
Другое направление — Cognitive Rail Way Pilot — создание системы беспилотного управления ж/д–транспортом. Здесь у нас есть большой контракт, например, с РЖД. Также есть проект с ПК «Транспортные системы» по созданию в Москве трамвая с возможностью автономного управления, цель проекта — создание полностью беспилотного трамвая к 2023 году. Кроме того, мы разрабатываем софт для беспилотного движения автомобилей по дорогам, соответствующим ADS 4-го уровня (практически полная беспилотность), системы для «умных» городов. Отдельное направление — радары. Это и 4D-радар, способный видеть форму объектов, и миниатюрные радары для беспилотников.
Также сейчас мы завершаем работу над созданием офиса в Китае.
— Сколько вы инвестировали в СП?
— Не могу говорить за Сбербанк, но лично мы инвестировали в софтовое направление Cognitive Pilot $22 млн, в направление сенсоров — $4 млн.
— Ранее вы говорили о возможности проведения IPO вашего СП. Когда его можно ожидать? Как оцениваете этот актив в будущем?
— Пока мы идем с опережением бизнес-плана. К 2023 году мы хотим выйти на оценку компании $4 млрд, сейчас пересматриваем ее в сторону увеличения. План был в октябре, но, поскольку динамика изменилась, мы думаем, что эта оценка вырастет на 40%. Пока не факт, что это будет IPO, но оценочная сумма должна быть примерно такая.
— Планируете привлекать партнеров в СП со Сбербанком?
— Нам пока вдвоем хорошо. В будущем возможны новые партнеры, например в рамках IPO.
Источник: ТАСС, 15 апреля 2020, Глава Cognitive Pilot: беспилотников из фильмов про будущее придется ждать еще десять лет